О порядке и порядочности

В одном из онлайн-дневников на просторах интернета нашел такую запись:

Константин Кропоткин @ snob.ru:

«…Позвонила мать. Голос странный. Старается говорить спокойно, но плавает в словах первородный такой ужас. Он маскируется под деловитость и даже эдак иронией припорошен, но я то слышу – ужас. Ехала в трамвае. Средь бела дня. Как все ехала. Надо было внука забирать из школы. День был хороший. Расцветает природа. Рядом оказались трое – лет двадцати на вид. Стали матюгаться, валиться веселья ради на стариков и старух - их большинство по будним дням, да еще и в медлительном трамвае, не такси и не маршрутка. Не стерпела, попросила вести себя по-человечески. Тут и началось. Один сел рядом, другие впереди устроились. Обложили. Начали задавать глупые, дерзкие вопросы. Ей – приличной такой пожилой женщине, в перчатках, в шляпочке. Друзья его толкаться стали. Хихикать. И трамвай замер. Растерялась. Сказала, что вызовет милицию, за мобильником полезла. Они захохотали еще громче. Рассказывали, как она выглядит и что они по этому поводу думают. Средь бела дня. В трамвае. Весенним днем. В окружении стариков и старух, которые сидели и сосредоточенно любовались видами из окна. Крикнула контролера, который на другом конце вагона стоял. Что дальше говорила, и что говорили они – помнит плохо. Обещала, вроде, в лицо вцепиться. Моя мать - храбрый человек. При небольшом-то ее росте. Через остановку или две вышли. Хотела сделать вид, что ничего не случилось, но не смогла. Встала, спросила громко, на весь вагон: «Что ж вы молчали? Люди!». «А чего? Они за проезд заплатили», - сказал один, на шляпочку, сумочку, дамочку глядючи. На другой остановке две девицы вышли. На остановке со смеху покатились. Вытерпела. Внука забрала, а дома рука начала неметь. Сердце. Крепится, рассказывает спокойно так, безразлично и немного весело. Но я-то слышу. Ужас в ее словах. Ужас и стыд…».

А кто не помнит такие ситуации?

В кино гоготали подростки; попросили быть потище, а в ответ реплика – другого, взрослого - «а они отдыхают, не мешайте ребятам отдыхать».

В домоуправлении на старух вопит чиновница, они молчат, ждут, а на вопрос «почему?» злятся: ты потише себя веди, не выступай, закроет окошко-то и все.

Или в аэропорту: ты берешь чемодан с ленты, к выходу идешь, тебя родина встречает, давно не был, тебе весело, щекотно от предвкушения хорошего. На выходе тетка в униформе требует бумажку, удостоверяющую, что это твой багаж; «бумажка не знаю где, но вот мой паспорт, у меня фамилия редкая, а вот, она же на чемодане написана», - отвечаешь ты. Но она требует бумажку, затем топает ногами, затем зовет милиционера; он ищет в паспорте какой-то штамп, его не находит, говорит о тюрьме, он хочет понравится тетке в униформе, у них, может быть, флирт, и ты вдруг совершенно отчетливо понимаешь, что дело всего-то в в цветовосприятии – они в сером, на тебе канареечные штаны и пестрая рубашка.

А в пригороде автобус тормозит посреди поля. «Не поеду дальше, бензина мало», - сообщает водитель. «Почему не до заправки, почему не до остановки?» - спрашиваешь. А пассажиры злятся, и почему-то на тебя, чрезмерно любопытного. Дети и взрослые, мужчины и женщины, принаряженные и в рванье покорно выбираются в пыль и волокут свой скарб, кто как может.

Этот сюжет, когда хочешь порядка, когда не хочешь крика, когда обращаешься к здравому смыслу, когда просто просишь вести себя по-человечески, а чувствуешь себя бельмом на чужом глазу, стал отчетлив в последние годы.

Теперь по-человечески – этот так.

Похожие записи:

Будьте бдительны
Как на радиорынке покупать устройства по низким ценам
Почему нас раздражает собственный голос
Возраст сочувствия
Как сохранять спокойствие при любом конфликте